Разве мало было в ее жизни трагедий? И всякий раз ей удавалось выжить. Ничто не может сравниться с лотерей родителей. Но еще были страдания по поводу мальчиков, которые не обращали на Кейт ни малейшего внимания. А ее первая любовь в колледже… Ему стало с ней скучно, и он ее бросил. Ничего, не сломалась.

Много лет назад Кейт мечтала, что отыщет приданое Серафины и с гордостью принесет домой дяде и тете. С годами она научилась обходиться без этой красивой мечты.

Но сейчас Кейт боялась. Ужасно боялась. Яблоко от яблони… Если они всерьез начнут все расследовать, непременно всплывет ее прошлое со всеми гнусными подробностями. Что же тогда будет? Каково будет тем, кто ее любил, кто возлагал на нее такие надежды?

А остальные скажут: наследственность. Все знают, что она прекрасно разбирается в своей работе и просто не могла допустить столь грубую и нелепую ошибку в расчетах.

Кейт обхватила себя за плечи, пытаясь защититься от холодного ветра.

«Ты не совершила никакого преступления! – твердила она себе. – Ты не сделала ничего ужасного. Ты просто потеряла работу. Всего-навсего работу. Здесь нет никакой связи с прошлым, и речи быть не может о дурной наследственности, о преступных генах».

Но все было напрасно. Кейт чувствовала, что жизнь ее разбита вдребезги. Кого она пытается одурачить? Конечно же, здесь прямая связь. А разве нет? И не просто работу она потеряла. Она потеряла то, что ценила больше всего на свете (после своей семьи), – честь, репутацию и возможность добиться успеха.

Случилось то, чего она всегда страшно боялась: Кейт Пауэлл стала неудачницей!

Как она посмотрит им в глаза, как скажет, что уволена по подозрению в мошенничестве?! Кейт поставила все на одну карту, и теперь эта карта была бита…

Но, как бы то ни было, она должна сама им все рассказать – прежде чем они узнают из третьих рук. Ведь подобные новости разносятся со скоростью света. Кейт не может зарыться головой в песок: все, что происходит в ее жизни, касается Темплтонов.

Боже, а что подумают дядя и тетя?! Ведь они-то все знают об ее отце и просто не смогут не провести параллель. Если они в ней хоть на минуту усомнятся… Кейт этого не вынесет! Все, что угодно, только не их сомнение и разочарование!

Она достала из кармана пузырек и яростно сжевала таблетку. Жаль, что у нее нет какого-нибудь транквилизатора, которыми обычно пользовалась Марго. Надо же, а Кейт совсем недавно презирала эти пилюльки! И еще презирала Серафиму зато, что та была такой дурой и предпочла смерть позору…

Кейт посмотрела на море, встала и подошла к самому краю обрыва. Какие острые камни внизу! Ей всегда нравились эти острия, похожие на угрожающе выставленные вперед копья, вечно сражающиеся с бурными пенистыми волнами…

Сможет ли она быть такой же твердой, как эти камни? Сможет ли спокойно смотреть в глаза будущему, что бы ее там ни ожидало?

Ее отец не смог. Он не был сильным, он не выдержал. И теперь Кейт придется расплачиваться за двоих – за себя и за отца…

Де Витт наблюдал за Кейт, стоя у дороги. Отъезжая от дома Джоша, он увидел, как мимо пронеслась ее машина. Байрон сам не знал, что толкнуло его последовать за Кейт, и тем более – что заставило его остановиться.

Она стояла на краю скалы такая одинокая и так странно смотрела вниз… Байрон слегка занервничал, а потом разозлился. Снова она показалась ему ранимой и беззащитной, снова у него возникла инстинктивная потребность защитить эту странную девицу.

Конечно, Кейт не очень-то похожа на любительницу гулять по горам и любоваться морскими просторами, но мало ли что бывает.

Он совсем уже было собрался сесть в машину и уехать, но потом пожал плечами и решил, что раз уж он здесь, надо пойти и полюбоваться открывающимся со скалы видом.

– Отличное местечко, – сказал Байрон, подходя к Кейт, и испытал некое извращенное удовольствие, увидев, как она дернулась. – Вот уж не ожидал увидеть вас здесь.

– Я смотрела на море, – пробормотала она и повернулась к нему спиной.

– Перспектива широкая; пожалуй, на двоих хватит. Я заметил вашу машину и… – Байрон вдруг заметил, что у нее мокрые глаза, а он не мог оставаться равнодушным к женским слезам. – Выдался неудачный день? – поинтересовался он, протягивая Кейт носовой платок.

– Это ветер…

– Ветра нет и в помине.

– Знаете, мне бы очень хотелось, чтоб вы ушли.

– Обыкновенно я подчиняюсь желанию дамы. Но поскольку сейчас я не собираюсь этого делать, то почему бы нам не присесть? Вы могли бы мне все рассказать… – Он взял ее за руку и сразу почувствовал, как Кейт напряжена. – Считайте, что я священник, – предложил он, продолжая тянуть ее за собой. – Кстати, когда-то я действительно подумывал о принятии сана.

– Как бы помягче выразиться… не брешите!

– Честное слово. – Байрон сел на камень и усадил ее рядом. – Правда, мне было тогда одиннадцать лет. А потом наступило половое созревание, и я оставил эту мысль.

Кейт безуспешно попыталась высвободиться.

– Слушайте, может, до вас не дошло? Я не хочу с вами разговаривать! Я хочу побыть одна!

Такая беспомощность звенела в ее голосе, что Байрон не удержался и погладил ее по волосам.

– Мне приходило это в голову, но я с негодованием отверг подобное предположение. Люди, которым себя жалко, всегда хотят с кем-нибудь поговорить, а я – отличная кандидатура. Так вот, кроме секса, была еще одна причина, по которой я передумал поступать в семинарию. Танцы! Священникам редко предоставляется возможность потанцевать с хорошенькими женщинами; впрочем, с сексом у них, кажется, дела обстоят не лучше. Других причин мне не понадобилось.

Он решительно взял Кейт за подбородок и приподнял ее лицо. Бледная, глаза огромные, как у лани, на длинных ресницах слезы.

– Глаза у вас не красные, значит, вы еще не выплакались хорошенько.

– Я не плакса!

– Слушайте, деточка, моя сестра считает, что когда что-то не так, в первую очередь надо как следует выплакаться. А попробуйте назовите ее плаксой – знаете, как врежет! – Он тихонько погладил ее подбородок большим пальцем. – Отличная вещь – поплакать, пошвыряться посудой. У нас дома всегда так делали.

– Это глупо, и я никогда…

– Надо дать себе разрядку, – мягко перебил он. – Расслабиться. Посуды здесь, правда, нет, но зато вы можете поорать во все горло.

Кейт чуть не задохнулась от переполнявших ее эмоций и с яростью высвободила лицо. – Не нужны вы мне с вашим чертовым обаянием! Нечего меня развлекать! Я сама справлюсь с собственными проблемами. А если мне понадобится помощь друга, мне всего-то и надо – поехать домой. Домой… – повторила она, и взгляд ее остановился на возвышающейся громаде дома из дерева и стекла, где находилось все, что она ценила в этой жизни.

Закрыв лицо руками, Кейт неожиданно разрыдалась.